Великой, прекрасной, святой зовут тебя дети твои.
И воистину ты велика. Необъятны просторы твои, беспредельны поля и леса, ни конца, ни края нет у степей и пустынь. Ни тайгу, ни тундру, ни леса твои дремучие, ни равнины, ни болота не исходил еще из конца в конец ни один человек.
И воистину ты велика, матушка Русь! От Балтийского моря до Желтого, от ледяных просторов Севера и до залитых солнцем кавказских долин — все это ты! Ни глазом тебя не окинуть, как ни гляди, ни мыслью, пределов не ведающей, величье твое не постичь.
Да, воистину ты велика, матушка Русь, но так ли прекрасна, как славят тебя твои дети?
Не кажешь красы ты своей, тщеславным подобно женам, напрасно прелести будем искать и изящества в твоей красоте, чем богат Юг благословенный.
Величава, строга и сурова твоя красота, но кто устоит перед ней, увидев нивы твои, ветром волнуемые под блеском полдневного солнца, и небо, над нивами голубеющее, с белоснежным облаков великолепием; кто равнодушным останется, взглянув с высоты на дали твои неоглядные, уходит куда холм за холмом; теряясь в тени деревьев, лепятся деревушки на склонах холмов, говоря будто ветру: вей прочь от нас, не в силах мы тебе противостоять; и сливаются вдали небо с землей в туманной мгле далеких лесов.
Но ты и осенью прекрасна, под серой неба сталью, под тяжестью нависших туч.
Прекрасна ты зимой, когда поля твои под белым зябнут саваном и море снежное пред взором расстилается, сверкая, а то волнуется, кипит, и страшно в его пучины погрузиться.
Но краше ты всего, о матушка Россия, когда весной на пастбищах, в лугах зеленая трава пробьется, и свежею листвой березы вдруг покрыты, и жизнью снова полнятся пруды, призывно квакают лягушки... И в высоте, над стайкою берез и над полями, над реками и ручейками, что вздулись от растаявших снегов, звенит песнь жаворонка первая, насмешкою встречая вороны хриплый грай; а ночью теплой в роще соловей любви напев своей выводит.
Прекрасна ты воистину, матушка Русь, — прекрасна и в блеске утра, полного надежд, и в сияющей полноте полдня, и отгорающим вечером.
Велика ты и прекрасна, матушка Русь, но можно ли святой тебя назвать?
Разрушены и осквернены твои храмы, мерзость запустения царит на святых местах, не воздевают уж священники рук своих, принося священную жертву или давая последнее напутствие умирающему, не собирают верующих божьи храмы, уж не возносится пение во славу Триединого.
Но висят еще иконы по домам, по избам, еще затепливаются лампады пасхальным утром перед образом Пресвятой и ее божественного Сына, еще осеняют себя люди крестным знамением с робостью и благоговением, и не один солдат хранит тайком на груди святую ладанку; пусть храмы в руинах, но кто сочтет молитвы, возносящиеся из измученных, запуганных сердец — день за днем, час за часом!
Матушка Русь! Великой, прекрасной, святой зовут тебя дети твои. Но нищетой полны деревни твои, горькая нужда растекается по улицам разоренных твоих городов. Нет радости в лицах детей твоих, нет счастья в их сердцах.
И все же: велика ты, и солдатским шагом наших колонн постигаем мы величье твое, просторы твои.
Прекрасна ты даже среди ужасов войны, чьи громовые раскаты сотрясают твою землю и чьи молнии сжигают твои села.
Святая ты, святая трижды, о матушка Святая Русь, с тех пор, как в землю мы твою своих товарищей убитых опускаем.
* * *
Сочинил немецкий теолог и славист Лудольф Мюллер в августе 1942 года , будучи солдатом на восточном фронте (под Ржевом).
Отсюда:
Не только историю России, но и образец имперского любовного взгляда на Великую Россию лучше всего сочиняют немцы.
Именно Солдат Великого Рейха вот так, искренне, смог почувствовать родное, Имперское величие.