mysliwiec

Пишет жидобандеровец Михаил Хейфец*. Тоже наверное за 1 кг "жиров" продался.

"Боже мой, какая психологиче­ская пропасть разделяла украинцев, крестьян, бывших соседей и, может быть, приятелей — пропасть, отделявшая бывших бандеровцев от бывших работников гитлеровской администрации. Экс-каратели и экс-старосты иногда были вовсе не плохими от природы людьми, и добрыми иногда — но они все, почти без исключения, казались мне морально сломленными, причем не зоной или войной, а еще раньше, почти изначально. Они казались нормальными советскими людьми, то есть слугами власти,, любой власти — что гитлеровской, что со­ветской, что польской, что, если появится, своей украинской. Часто это были просто человекообразные автоматы, роботы, запрограм­мированные на исполнение любого приказания — недаром среди самых кровавых гитлеровских убийц можно было обнаружить лю­дей, которые после войны — до ареста — числились советскими ак­тивистами и орденоносцами. Не буду притворяться, я иногда жалел их — хотя отлично понимал, сколько людей от них пострадало, скольких они убили (и среди них — моих земляков) — убили людей, мизинца которых не стоили. Честное слово, иногда казалось, что вины у них не больше, чем у овчарок, которые лаяли на заключен­ных концлагерей, — не больше они понимали, чем эти овчарки, и что, если посадить овчарку на 25 лет в тюрьму, какой в этом смысл?

Бандеровцы выглядели совсем по-иному. И они убивали, и, на­верняка, невинных тоже (война — Дело жуткое и жестокое), и моих земляков — это я понимал. Но видно было, что. Поднимая на Чело­века оружие, они знали— зачем это делают, и осознавали грехов­ность своего деяния. Убивали во имя родины, Но понимали при этом, что все-таки поднимают руку на Сосуд Божий, на Человека, и совершают грех, и должны платить за грех. Вот два параллельных микро-рассказа, чтобы читатель понял, какую психологическую разницу я уловил в этих двух типах украинцев.

Старик Колодка, бракер в нашем цеху, малограмотный или во­все неграмотный, отбывавший 18-й год из 25-и, жаловался на скамейке возле штаба: «Пришли немцы, дали винтовку. Сказали — стреляй. Ну, я взял, а куда денешься...».

Роман Семенюк, бандеровский разведчик из Сокаля, отбывавший те же 25 лет: «Я так казав маты: я пидняв зброю на людыну, мене за це можуть вбиты и це будет справедливо. Я знаю, на що иду —я христианин; маты»

Совсем по-другому бандеровцы и бывшие полицаи относились к вопросам чести.

— У нас полицаи разные были, — объяснял мне историческую ситуацию Зорян Попадюк, — Немецких подстилок достаточно на­биралось, таких, как Кузьмийчук или Коломиец*. Но были люди в полиции, которые поступили туда по заданию ОУН. Требовалось оружие. Они пошли в полицию, заняли посты, забрали массу оружия и потом этим же оружием так поджарили тех же немцев и советы. Казновский служил» полиции по заданию ОУН".

* Михаил Рувимович Хейфец  — русский писатель, историк и журналист. С 1980 года — в Израиле.
В 1974 году арестован и осуждён по 70 статье УК РСФСР ("антисоветская агитация и пропаганда") на 4 года лишения свободы и 2 года ссылки за написание предисловия к самиздатскому собранию сочинений Иосифа Бродского (так называемому «марамзинскому собранию»), а также за изготовление в 1969 г. и хранение с целью распространения двух экземпляров статьи А.Амальрика "Просуществует ли Советский Союз до 1984 г.?" и ознакомление в 1971-74 годах с этой статьей 3 человек, хранение и конспектирование книги Фенсонда "Смоленск при советской власти".
С 1982 по 1990 год научный сотрудник Центра по изучению и документации восточноевропейского еврейства при Иерусалимском университете.