Старовинна українська народна пісня кінця 18 століття. У 80-ті чи на початку 90-х мелодію й слова записала Любов Клопотовська. З її голосу цю пісню для хору "Чумаки" гармонізував Василь Триліс (художній керівник чоловічого хору "Чумаки" та жіночого фольклорного гурту "Рідна пісня"). Виконує: Чоловічий народний хор "Чумаки" (м. Київ), запис 1992 року.
... "то есть примеряли к себе то, что в православной традиции считалось и считается доступным лишь Христу и праведникам"(с) (Администрация Президента Российской Федерации).
Самое поразительное, что вся эта похабщина (с комментариями оправдывающими её) напечатана здесь: Публикация журнала "Родина". Издаёт журнал администрация Президента Российской Федерации.
Всешутейшая иерархия
До сих пор, по традиции, описывается внешняя сторона "собора" - та, что была видна уличным зевакам во время святок и масленицы, а царским гостям - на званых обедах, аудиенциях, ассамблеях и маскарадах. Мемуары современников Петра не оставляют сомнений в том, что главной целью публичных акций "соборян" был эпатаж столичных жителей (причем иноземцев и русских в равной мере). Царь и его соратники пародировали обряды христианской церкви (и православной, и католической), а также государственные символы России и Западной Европы.
Во главе веселой компании пребывали "князь-папа", он же "патриарх" и "князь-кесарь". Сам же его венценосный юморист формально пребывал на задворках, числясь "протодиаконом Петром Михайловым".
"Князем-кесарем" изначально был поставлен могущественный царедворец князь Федор Юрьевич Ромодановский. Петр звал его также "королем" и "пресветлым царским величеством", себя именовал "холопом и последним рабом" князя, в конце своих писем к нему подписывался Pieter или "Петрушка Алексеев", а в потешных церемониях целовал ему руку. После смерти шутовского монарха в сентябре 1717 года титул "кесаря" перешел к его сыну Ивану Федоровичу.
Если "князей-цесарей" Петр I назначал единолично, то шутовских "патриархов" избирали всем "собором". Первым "князем-папой", или "патриархом Московским, Кокуйским и всея Яузы", был окольничий Матвей Филимонович Нарышкин, двоюродный дед царя. Довольно скоро его сменил Никита Моисеевич Зотов - некогда учитель юного Петра, а впоследствии глава его ближней походной канцелярии. После смерти Зотова "папский" трон в декабре 1717 года занял Петр Иванович Бутурлин, который до того 11 лет играл роль "всешутейшего и всепьянейшего митрополита Санкт-Петербургского, Ижорского, Кроншлотского, Ингерманландского". К Бутурлину перешел не только потешный пост Зотова, но и его вдова, с которой новый "князь-папа", тоже овдовев, обвенчался по настоянию государя в 1721 году.
Но внутренняя жизнь потешного "собора" по большей части была сокрыта от посторонних глаз. Если мы обратимся к чудом сохранившимся письмам и бумагам "соборян", то увидим, что в среде "сумасброднейших" соратников Петра бытовал своеобразный жаргон. Так, пьянство именовалось "Ивашкой Хмельницким" или просто "Ивашкой", а распутство - "Еремкой". Широко использовался и русский мат - как в переписке и живом общении, так и во время "соборных" заседаний. Тут у читателей заранее просим прощения, но без нецензурных ныне выражений картина петровского веселья была бы далеко не полной, да и "академиев" никто из его участников, к сожалению, не кончал. В благочестии царь и его команда замечены не были: вместо "монахиня" они предпочитали говорить и писать "монахуйня", а вместо "анафемствовать" (проклинать) - "ебиматствовать". У всех "соборян" независимо от того, какого они были происхождения и какие посты занимали в реальной жизни, имелись потешные прозвища и звания, основанные почти всегда на матерной лексике или не на слишком пристойных ассоциациях.
У самого Петра I была кличка Пахом-пихайхуй. Зотов полностью титуловался так: "Всешутейший и всесвятейший патриарх кир-ети Никита Пресбургский (Плешбургский), Заяузский, от великих Мытищ и до мудищ". Прозвищем же "смиренный Аникит" в латинской транскрипции Зотов подписывал свои письма в качестве "князя-папы". Бутурлин имел прозвище Корчага, а с 1718 года звался также "князь-папа Ибасса". Кроме того, и в бытность "митрополитом", и став "папой", он прилагал к себе такие имена-клички, как Петрохуй и Петропизд.
Речевую среду внутри "сумасброднейшего собора" ярко характеризует обнаруженный нами в архиве один из немногих уцелевших списков его членов. Скорее всего, он составлен до 1706 года:
"Архикнязь-папа. При нем служители: протокопайхуй Михайлов, духовник Иринархуй, архидиякон Идинахуй Строев, протодиякон Пахом Пихайхуй Михайлов, дьякон Иоиль Попирайхуй Бутурлин.
Для царя Петра "собор" стал механизмом отбора и сплочения наиболее преданных лиц. Во время "шумства" они проходили проверку на послушание, худо-бедно демонстрировали свои творческие способности и фантазию, привыкали к мысли, что сословные перегородки преодолимы. Кроме того, они учились видеть величие в самоуничижении ("смирении» и "терпении"), то есть примеряли к себе то, что в православной традиции считалось и считается доступным лишь Христу и праведникам. Наконец, благодаря "сумасброднейшему собору" в массовое сознание исподволь внедрялась важная идея, отличающая менталитет Нового времени от средневекового, - убеждение в том, что сущность ("природа") человека не зависит от его "чина" - происхождения, статуса, образа жизни, предписанной манеры поведения...
Депутаты Горловского горсовета отказали в установке бюста украинскому поэту-диссиденту Василию Стусу на сессии, которая прошла в пятницу, 29 июля. Об этом пишет блоггер belovol_zol.
Всего депутатов зарегистрировавшихся на сессии было 68. Для положительного решения вопроса необходимо было набрать 39, "за" установку проголосовало 13.
Один из депутатов заявил, что в Горловке уже есть музей Стуса и одна из школ города названа его именем, хотя «для социально-экономического развития города Горловки Стус ничего не сделал».
«Не надо его возвеличивать», - считает депутат горсовета.
shoemaker17 в Ой Боже, Боже, зглянься на нас (God have mercy on us) - Ukrainian lamentation