Это - очень хорошо!
Но и то - неплохо."
С самого начала хочу обозначить, что известное только в пределах бывшей Рос. Империи (и экс.СССР) и больше нигде в мире, понятие интеллигенция (она же русскоязычная, она же советская, она же постсоветская), никоим образом не привязано к этническому происхождению индивидов её составляющих, но привязано к существованию этих индивидов в довольно герметичной имперской (а другой нет в природе) русской культуре.
Поэтому, подобный по своему содержанию и расставляемым в нем смысловым акцентам текст, вы можете встретить у любого представителя этой интеллигенции абсолютно различного этнического происхождения.
В этом смысле национальность автора здесь значения не имеет.
Итак.
Каковы личностные эмоциональные оценочные суждения автора?
Что в его понимании "хорошо", и что в его понимани "плохо"?
1) Прадедушка:
- купец первой гильди, владелец ювелирных магазинов на Дерибасовской.
Знимался благотворительностью, жертвовал на памятник Пушкину, давал внушительные суммы на покупку участков в Палестине для тех, кто мечтал поселиться на Земле обетованной, был старостой синагоги.
Оценка: Очень хорошо.
2а)
Отец до 1917 года:
- прибавил себе четыре года разницы, чтобы иметь возможность записаться добровольцем на Первую мировую войну, и в его наградных документах значилось: Кавалер двух Георгиев, имеющий несколько медалей, вольноопределяющийся, унтер-офицер.
(если кто-то думает, что немцы образца 1914-18 года по отношению к евреям были такими же как и немцы образца 1941-45 года, то глубоко ошибается. Вот что писал о "тех немцах" будущий классик советской журналистики, старший брат известнейшего, пережившего советскую власть суперсоветского карикатуриста, потом всё равно расстрелянный, а тогда ещё просто киевский репортер Михаил Кольцов.)
Оценка: Хорошо.
2б)
Отец после 1917 года:
- замначальника Бульварного района Красной одесской милиции, впоследстви имел два рубиновых ромба (почти генерал), но учитывая его классовое происхождение и царские боевые кресты, в середине тридцатых годов друзья из ГПУ посоветовали отцу переквалифицировался в управдомы, что он и сделал.
23 июня 1941 года в военкомат, провоевал всю войну, остался жив.
Оценка: В целом неплохо.
Что имеем в итоге?:
Первое описанное здесь поколение активно строило капитализм в России, одновременно мечтало о национальном государстве для своего народа.
Другое поколение не жалея своей жизни отстаивало ценности того государства где они жили.
Потом это же поколение семьи сознательно и своими руками разрушило и предало поруганию всё, что создавали предыдущие поколения этой семьи (но оно не виновато, а виноваты большевкики, которые за пару недель вчистую распропагандировали в московском госпитале на Воробьевых горах).
Впоследствии это поколение, едва избежав физической расправы со стороны того, что они сами только что построили, в минуту, опасности самоотверженно пошло защищать этот же строй от другого, тоже социалистического зла.
Строй, который, потом, окрепнув, в некоторых областях жизни, отыгрался на последующих поколениях этой же семьи, но и оно ему не помогло, и впоследствии, изжив себя, он скончался.
В этой системе координат ныне живущее поколение одновременно разделяет и ценности прадедов ( для "русских" - возврат в московское православие и мечты о "Русском Мiре" как эвфемизме Рос. Империи), и ценности отцов - "сладостно и почетно " пострадать за империю коммунистов (потому что радости таким семьям эта система принесла мягко говоря маловато).
Думать о интересах своего народа как о интересах нации, в обеих вариантах крайне предосудительно, так как эта культура (русская) предполагает только перманентное укладывание этих самых народов на жертвенный алтарь имперского квазинационального отечества.
Все молодцы, всем спасибо.
* * *
28 ноября известному одесскому журналисту Феликсу Давидовичу Кохрихту исполнилось 75 лет. Редакция ОДЕССИТа присоединяется к многочисленным поздравлениям, которые в эти дни звучат в адрес юбиляра.
Феликс Кохрихт родился и живет в Одессе. Журналист, культуролог, редактор альманаха "Дерибасовская-Ришельевская".
Мы публикуем один из рассказов Феликса Давидовича. Рассказа об его семье, истории Одессы и прошлом одесситов.
Бабели и Кохрихты
Все Кохрихты – родственники. Однофамильцев нет. Во всяком случае, мне не встречались. Судя по всему, такое же положение дел и в роду Бабелей. Предвижу, что уже начало этих заметок смутит читателей. И в самом деле: что за аналогия? Великий писатель и… На месте этого многоточия – мой рассказ.
Наши одесские семьи принадлежали одному времени, одному сословию, одной конфессии. Они были, как нынче выражаются, одного круга.
Родословная Исаака Бабеля известна почитателям его таланта, напомню лишь, что с 1907 года семья жила в доме, построенном в начале ХХ века на углу Ришельевской и Жуковского. Здесь же Эммануил Исаакович Бабель держал и свою контору, где занимался продажей сельхозмашин иностранного производства.
Мой прадед, Исаак Яковлевич Кохрихт, владелец ювелирных магазинов, был купцом первой гильдии. Его большая семья жила в доме Вагнера на Дерибасовской. Главные магазины размещались там, где в наше время было знаменитое кафе "Алые паруса”, и в "Пассаже”.
Наши предки вполне могли встречаться, а быть может, и познакомились, скажем, в 1910–11-м годах на грандиозной выставке в Александровском парке, где демонстрировали свои достижения промышленники, коммерсанты, деловые люди Юга России. У меня хранится репродукция со старой фотографии: реклама магазинов Кохрихтов у самой арки перед входом на Ланжерон, но может быть, что и плуги фирмы Мельгозе, которые продавал Бабель-старший, находились в соседнем павильоне…
Еще одна точка соприкосновения – благотворительные аукционы, сбор средств, к примеру, на Еврейскую больницу, на создание учебных заведений, в поддержку нуждающихся. Фамилии родичей я видел среди жертвователей, а знаток Одессы Олег Губарь нашел имя моего прадеда среди тех, кто внес деньги на памятник Пушкину на Приморском бульваре.…
И наконец наши семьи могли встречаться в синагоге, что в Базарном переулке, где Исаак Яковлевич был старостой… О том, что он давал внушительные суммы на покупку участков в Палестине для тех, кто мечтал поселиться на Земле обетованной, я узнал совсем недавно в Израиле.
Мой отец и Исаак Бабель – почти ровесники. Будущий писатель родился в 1894 году, а Давид Кохрихт – в 1898-м. Любопытно, что со временем он прибавил себе эти четыре года разницы, чтобы иметь возможность записаться добровольцем на Первую мировую войну, и в его наградных документах значилось: год рождения – 1894-й. Кавалер двух Георгиев, имеющий несколько медалей, вольноопределяющийся, унтер-офицер был ранен, и в московском госпитале на Воробьевых горах его, наследника крупного состояния, вчистую распропагандировали большевики…
Как известно, и выходец из буржуазной семьи Исаак Бабель симпатизировал идеям всеобщих равенства и братства, служил в Конармии и мог по долгу службы встречаться с замначальника Бульварного района Красной одесской милиции Давидом Кохрихтом… Отец рассказывал мне, как в 20-е годы "брал” колоритных бандитов – вылитых героев будущих рассказов Бабеля. Он знал Михаила Винницкого – Мишку Япончика и не считал его прототипом Бени Крика.
В середине тридцатых годов друзья из ГПУ посоветовали отцу (учитывая его классовое происхождение и царские боевые кресты) потихоньку покинуть ряды милиции. И он, уже имея в петлицах два рубиновых ромба (почти генерал), так и сделал. И переквалифицировался в управдомы, что сделало Остапа Бендера его любимым литературным персонажем. И опера угрозыска Евгения Катаева (будущего Петрова, соавтора Ильфа) он тоже знал…
Перед войной от второго отцовского (позднего) брака с Софьей Ставницер (еще одна известная одесская семья) родился я.
23 июня 1941 года ветеран Первой мировой Д.И. Кохрихт и мой старший сводный брат Аба, вчерашний десятиклассник, пошли в военкомат. На Великой Отечественной они уцелели, но после нее отцу довелось пережить сына…
За несколько лет до войны у Исаака Бабеля и Антонины Пирожковой родилась дочь Лидия. Ее вырастила мать, отца арестовали и в 1940 году расстреляли…
Впервые я задумался о сходстве судеб наших семей в дни, когда по мере сил участвовал в работе по установлению памятника Исааку Бабелю. На Международном фестивале, посвященном одесской литературной школе, познакомился с внуком Бабеля Андреем, а через несколько дней он, актер и режиссер, читал рассказы своего деда в Одесской филармонии.
И тут я подумал: "Вот где наверняка встречались наши предки!” Здание это спроектировал архитектор Бернардацци, оно изначально предназначалось под биржу, и в большом зале (ныне концертном) в начале ХХ века совершались масштабные и доверительные сделки, сулившие выгоду и ювелирам, и торговцам сельхозмашинами, и банкирам, и судоходным компаниям, а Одессе – процветание.
И как раз в этот момент Андрей Бабель приступил к рассказу "Ди Грассо”, моему любимому, где есть дивные строки о нашем городе, об Оперном театре, об уходящих ввысь колоннах Думы, об освещенной листве на бульваре, о бронзовой голове Пушкина с неярким отблеском луны на ней…
P.S. А еще у семьи Кохрихт было много общего с Мильгромами – персонажами повести Владимира Жаботинского "Пятеро”. Но это – уже другая история.
Источник: Русский журнал
Этот пост размещен также на http://mysliwiec.dreamwidth.org/
