1908
Однако недалеко то время, когда финны притворялись глухими, и немыми, и слепыми, едва заслышав русскую речь.
Это было в эпоху крутых мер генерал-губернатора Бобрикова. И то сказать, хорошо было наше обрусительное культуртрегерство.
Помню, лет пять тому назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым приехать на один день на Иматру. Назад мы возвращались поздно ночью.
Около одиннадцати часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить.
Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.
Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой.
Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре.
Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому - словом, хорошо знакомое истинно русское лицо.
Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
- Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово - чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!
* * *
Тарас Рокош
2014
Летнее утро. Небольшая железнодорожная станция в Крыму.
Мы с товарищем вышли покурить на перрон. Недалеко от перрона обычный советский станционный туалет. На туалете слева профиль мужика в шляпе, ниже буква «Ч», еще ниже надпись на украинском «чоловiчий».Справа –профиль женской головы, ниже буква «Ж» и надпись «жиночiй».
Все бы как обычно, но- рядом с туалетом расположен каменный забор, забор обосцан сверху донизу. Хотя, разве этим нас этим удивишь.
По по забору надпись на русском языке примерно 15-ти сантиметровыми черными буквами:
«Для русских - сцать под забором запрещено».
Пока мы с товарищем ошалело соображали, обижаться на подобные шутки или нет, подошла группа туристов - «Руссо туристо».
Сначала слышались возгласы, если убрать мат,то коротко так:
«Обнаглели хохлы! Не могут вывески на нормальном языке на туалете вывесить!».
Но потом, когда они прочли надпись на заборе и до них дошло, что это значит, поднялся страшный шум. Из приличных слов - только предлоги.
Человек пять кинулись к зданию туалета, как мне показалось с желанием что-нибудь сокрушить и разбить. Ломать там, правда, было уже нечего, наверное, это сделали их земляки-предшественники.
Обида нашла другой, очень оригинальный выход.
«Руссо туристо» как по команде развернулись к забору и прямо под надписью: «Для русских- сцать под забором запрещено», с диким удовольствием обосцали этот ставший им таким ненавистным украинский забор.
Мы чуть не опоздали на поезд. Подъезжая к Керчи мой товарищ, земляк, а нынче преподаватель одного из самых известных университетов России сказал:
«Прав был Тютчев - умом Россию не понять. Чем быстрее вы сбежите от нас в Европу - тем лучше, иначе можете утонуть в потоках российского дерьма и мочи.»
Этот пост размещен также на http://mysliwiec.dreamwidth.org/